Ночь с субботы на воскресенье — 28 апреля. С часовой задержкой мы идём на посадку в Кольцово. На борту спецрейса Уральских авиалиний паломники, священнослужители, детский оркестр палестинских барабанщиков и две лампадки с иерусалимским благодатным огнём.
В ручной клади ароматные восковые свечи. Они куплены на Святой Земле по завету опытных коллег. «По прилёту свечи можно будет обжечь о благодатный огонь. Не спешите уходить, дождитесь, когда батюшка вынесет огонь».
Снижающийся самолёт оглашает звучный бас отца Максима.
«Сегодня вопреки традиции мы не будем раздавать благодатный огонь в Кольцово, а сделаем это завтра. Мы просим вас набраться терпения и прийти завтра на крестный ход в поддержку строительства храма Святой Екатерины» — цитата неточная, но смысл передаёт. Дальше отец Максим рассказывает о том, какой чудесный храм будет построен на месте городского сквера, какой это будет замечательный культурный и просветительский центр.
Мы садимся. Выходим в рукав. Я вижу отца Максима, в его руках две лампадки. Они исчезают в темноте запасного выхода, где-то там их ждёт машина.
Второй час ночи, но в Кольцово необычайно гулко. Не сразу поняв, что делают здесь все эти люди, я вижу наполненный зал ожидания. В руках люди держат свечи. Они приехали в Кольцово ночью, специально, ждали задержавшийся рейс, чтобы прикоснуться к Великому Чуду, осветить эту ночь благодатным огнём.
Я прохожу мимо, опускаю глаза, будто это я, минуя аэропорт, людей в немом ночном ожидании, традиции, исчезла с лампадками в темноте улицы. Я прохожу, а верующие продолжают стоять в надежде.
Без объяснений, благословений, огня.
Я все чаще думаю, что говорить (говорить!) нужно лишь тогда, когда ты не можешь молчать. Я не могу молчать сейчас, не зная наверняка, использовали ли слезоточивый газ на месте будущего строительства «главного» храма нашего города, не представляя точно, каково это быть арестованным, схваченным, увезённым.
Слова «вера», «религия», «политика» и «деньги» могут стоять в ряду однородных членов только в определенном контексте. Как мы дошли до этого контекста?
И почему «забота о ближнем», являющаяся, по идее, основой всего, всегда остаётся за скобками?
На фото — священнослужитель в храме колыбели Господней в Вифлееме.
